Немного тепла

[Zharkoff]

Всем привет. Я уже начинал произведение в "Квартале мастеров", называется оно "Свен", но пока я решил повременить с его продолжением и выложить рассказ "Немного тепла". Рассказ этот требует некоторой предыстории.

В далеком 2006 году, вышло в свет неофициальное продолжение игры "Проклятые земли" разработанное некой фирмой "Matilda" - "Проклятые земли: затерянные в астрале". В ожидании этой игры, как раз под новый год, матильда предложила фанатам серии конкурс, под названием «Один день одного Аллода». Смысл прост: необходимо написать рассказ, стих, частушку) на понятно какую тему. Я тогда частенько заходил на форум фирмы «Nival» где проходил конкурс, и решил в нем поучаствовать. Посидел, покумекал, в итоге придумал идею за реализацию которой сразу же и взялся. Но не тут то было, задумка оказалось весьма сложной для неискушенного в письме человека. В результате к назначенному сроку подведения итогов я написал только две трети. Естественно сдавать такую работу не имело смысла. Я забросил файл с материалами на самый далекий кластер жесткого диска и забыл о рассказе на семь лет.

Но написав первую главу «Свена» - вспомнил и решил, что стряхну пыль со старой истории. Файла естественно не сохранилось, я написал рассказ с начала и на сей раз до конца.
Итак, я представляю на ваш суд то, что я начал еще семь лет назад. ))
P.S. За это время я не стал матерым писателем, я стал инженером. Так что не судите строго за ошибки.

[Zharkoff]

В заснеженных лесах аллода Ингос часто пропадали люди. Жил себе человек, жил, в городе, а в какой-то момент исчезал. Но не бесследно; говорят, встречали потом, мимолетом. То на краю деревушки заприметят, то за рудниками, то на горных тропах. Только не понятно — радоваться тому или горевать. Ведь видели их в компании местного кочевого народца — лесовиков. По аллоду шла молва, якобы их шаманы способны подчинять человеческую волю. И тот несчастный, что характером слаб, попав под чары злобного язычника, работал, впредь, на лесовиков всю жизнь. Единорогов пас, жилища строил, еду добывал. Сам, при этом, вынужден был питаться тем же что и лесовики — корешками противными да ягодами всякими, потому как мясо они категорически не признавали и животных не трогали. Переживали горожане за пропавшие души, но вступаться за них побаивались.

Из всех страшилок, которые рассказывали про лесовиков, правдой являлось только одно: животных, они действительно не убивали и мясо не ели, им вполне хватало и растительной пищи. Ведь был этот народ небольшой. В смысле роста маленький. В макушке, едва доставал до груди среднего человека. Фигуры у них стройные; тельце худенькое; ноги, руки тоненькие. Вот только голова непропорционально велика: широкий высокий лоб; большие и торчащие в стороны уши с острыми кончиками. Огромные глаза, у обычных лесовиков их было два, а вот у лесовиков-шаманов имелся еще и третий, поближе ко лбу. Встречались, бывало, лесовики и с одним глазом, но это только если остальные выбили.

Забавные создания, и не только комичная фигура выделяла их среди людей. Цвет кожи также весьма разительно отличался от человеческого. На просторах Ингоса можно было встретить три вида лесовиков: черных, белых и зеленых. Жили они порознь; каждый вид объединился в отдельный клан, и стоянки их никогда не пересекались. Люди считали, что кланы между собой враждовали, но вряд ли это слово можно назвать уместным. Просто старались не вмешиваться в дела друг друга, по древней традиции оставались в стороне, хотя порой, и строили друг другу небольшие пакости, по причинам, которые только им и известны.

В целом же, лесовики были вполне миролюбивы; дружили с природой, покланялись Священным Цветам, сумели приручить единорогов, которые в последствии стали надежной защитой от любого врага. Конечно, если кто-то осмелиться напасть на клан — тому несдобровать, но первыми, они никогда и никого не трогали.

Это и являлось основной причиной, по которой люди уходили жить к лесовикам. Их натура, характер. Маленькому народцу присущи были и зло и подлость и жадность, но в гораздо меньшей степени, чем людям. А вот щедрость, доброта, забота и другие положительные качества, увеличены во сто крат. Они прятались от остальных, постоянно меняли места стоянок и распространяли нелепые байки. Случались, правда, случаи, когда людям все же удавалась познакомиться с маленькими кочевниками. Подобное происходило редко, обычно по нелепому стечению обстоятельств, но тот, кому они все же доверились, раскрыли душу, уже никогда не покидал клан. Он влюблялся в их образ жизни, простоту и забавную манеру общения, в стремление поддерживать друг друга. Возвращаться к бесконечным людским склокам не хотелось. И шаманы тут ни при чем. Так, например, в зеленом клане с незапамятных времен жил благородный рыцарь Бриссен, бывший лейтенант городской охраны.

История наша приключилась, как раз, с зеленым кланом. Героем ее, правда, славный Бриссен не стал. Все началось с молодого, немного скромного и тихого лесовика Кха-Тукка.

В тот день, и в тот момент Кха-Тукк был крайне поражен. Он просто негодовал, хотя заметить это со стороны было весьма затруднительно. Внешне, эмоции лесовиков почти никак не проявлялись. Из-за малого количества мышц, расположенных на зеленом лице — как на него не посмотри — оно всегда выглядело невозмутимым и даже немного злым. Глаза сосредоточенно смотрели вперед, тоненькие ручонки спрятаны за спину, а крохотное тело было неподвижно.

Да. Лицо казалось немного злобным, но это вовсе не говорило об агрессивности Кха-Тукка. Еще одна особенность лесовиков: для выражения своих эмоций и чувств, им вовсе не требовались улыбки, оскал, хмурые брови, хитрые прищуры и другие, тому подобные, присущие человеческой расе вещи. Из привычного для людей, можно было отметить только то, что взгляд, порой, менялся. Вместо мимики и жестов лесовики обычно источали тонкую магическую энергию, по эффекту сравнимую с восприятием цвета глазами. Одно чувство, словно красный цвет, другое словно желтый. Если эмоций было несколько, то цвета причудливо смешивались и во всех тонкостях оттенков могли разобраться только сами лесовики.

Но, то что творилось на душе у Кха-Тукка сейчас, не смогли бы сходу определить даже самые закоренелые и умудренные опытом представители зеленого клана. То был переливающийся красками спектр из удивления и тревоги, любопытства и настороженности, предвкушением познать что-то новое и одновременно страха перед чем-то непонятным.

Взор Кха-Тукка был направлен на обыкновенный куст единорожьей колючки. Это распространенное по всему Ингосу растение, с длинным, изогнутым, пригибающимся к земле стволом . Ветви у растения сплошь усыпаны острыми шипами, а прямо под шипами виднелись маленькие почки, из которых робко пробивались розово-белые лепестки.

Вот что смутило лесовика. Куст расцвел! Строго говоря, ничего страшного тут не было, вполне нормальное явление. Но для весны. А вот весной вокруг даже и не пахло — шел самый разгар зимы. Последние несколько дней и вовсе ударили звенящие морозы, такие, что люди предпочитали не высовываться из своих жилищ. Именно по этой причине Кха-Тукк, как существо куда более стойкое к морозам, набрался-таки смелости, и в одиночку отправиться в лес за обожаемой им огенной ягодой. В поисках любимого лакомства, он, сам того не заметив, забрался на весьма отдаленный от стоянки клана участок леса. Только отвекшись от сбора ягод, лесовик, наконец, обратил внимание на то, что находиться в глухой чаще, далеко за теми владениями, который торговец Карансул называл своими.

Так как же растение умудрилось зацвести в такой мороз?

Первое о чем подумал "зеленый" — это магия! Вот что вызывало наибольшую тревогу; место сильно напоминает магическую ловушку. Например, на единорогов или троллей, для которых колючка была пищей; а может даже на собирающих ягоду молодых лесовиков. Ему рассказывали о таком: с помощью магии выращивали из-под снега цветок, или вешали на дерево вкусный плод; подошел кто-то любопытсвуя к ловушке, тут его огненной руной и накрыло. А может стрелой.

Кха-Тукк вздрогнул, представив неприятную картину, ему сделалось не по себе от неожиданного осознания собственных одиночества и беззащитности. Какое безрассудство забрести одному в такую глушь. Тишина стала казатья осязаемой, деревья вокруг — кривыми и страшными. Нависая над головой они пугающе скрипели, так острый ветер гнул их проморзглые стволы.

Не трудно догадаться, что лесовики не обладали выдающейся физической силой. Их орудиями были быстрые ноги, тоненькая деревянная трубочка, из которой они выплевывали во врагов острые стрелы, а также прирученные единороги. Последнего наиболее мощного орудия молодой кочевник был лишен, а посему перспектива угодить в капкан и повстречаться со злобными охотниками вызывала у него неподдельный трепет.

Хотя возможен и другой вариант — кустарник священный! Подобно тому Тюльпану, за которым следит Хранитель. Священный Тюльпан ведь тоже не увядает круглый год. Верилось слабо, но других мирных версий на ум не приходило.

"Зачем я вообще об этом думаю — поражался себе Кха-Тукк — надо просто уходить отсюда".

Тем не менее любопытство застовляло лесовика стоять не двигаясь. Что-то не сходилось. Он не был магом; благодаря наследию предков мог ощутить разве что заклинания поставленные криворуким новичком. Вот и сейчас, он не осязал ни какого присутствия магии. Зато было что-то другое… Тепло. Лесовик даже не сразу смог это осознать, но — да! Именно тепло. Пока он стоял, наблюдая за удивительной метаморфозой растения, мороз совсем перестал щипать кожу.

«Может поблизости костер?» — спросил сам себя лесовик и опасливо огляделся, хотя в душе понимал, что сразу бы его заметил. Вокруг по прежнему тишина, ни дыма, ни треска, ни бликов. Да и сколько же должен гореть огонь чтобы кустарник успел зацвести. При этом не сжечь его. Глупости! Сомневаться не приходилось — дело не в огне, и вовсе это не Священный Цветок. Просто растение согрелось и ошибочно приняло данное событие как приход ранней весны. И причиной тому могла быть только магия, как бы не хотелось Кха-Тукку думать иначе. Жаль что здесь нет других лесовиков, шаман Карута, например, без особых усилий определил бы, чьи это проделки.

Кха-Тукк взглянул на плетёную корзину, стоящую возле ног. Ягоды почти до края, смысла находиться в лесу больше не было. Необходимо быстрее возвращаться в клан.

Но почему-то лесовик опять не заспешил домой. Все дело в этом тепле, оно такое... приятное, притягивающее.

Сам не понимая почему, но первый шаг он сделал вперед, в сторону единорожьей колючки, а вовсе не в сторону стоянки Зеленого клана. Затем, также робко он шагнул еще раз, а после третьего нога резко ушла под снег. Сердце сжалось. Ногу поразило странное ощущение. Он резко выдернул ее из-под снега, и обнаружил, что она всего-навсего намокла. Образованная от ноги ямка моментально заполнилась водой.

«Спокойно!» — взял себя в руки Кха-Тукк — «Это всего лишь подтаявший снег». Подождав, когда стихнет стук сердца, двинул дальше.

Возле куста Кха-Тукк остановился и огляделся еще раз. Затем застыл, прислушиваясь во все свои большие растопыренные уши. Но тихо, вокруг все также тихо. Из леса не летели охотничьи стрелы, никто не выпрыгивал из-за деревьев, не взорвалась огненная руна, не видать силков и капканов.

Вот только теплом повеяло еще больше, теперь оно буквально окутывало тело. Словно течение реки, излучение неслось откуда-то из глубины леса, а Кха-Тукка погрузило в его волны. От непривычных ощущений ему на миг перехватило дыхание. Похоже, источник тепла был намного крупнее, чем он представил себе раньше. Если это проделки мага, то в его квалификации не приходилось сомневаться.

Необычное явление все больше и больше волновало его душу. Он в стотысячный раз в жизни поругал себя за то, что так и не научился приручать единорогов. Разум кричал ему повернуться назад, но какая-то подсознательная глупость тянула в дебри таинственной части леса. Собрав волю в кулак, зеленый двинулся дальше.

Деревья расступались одно за другим, Кха-Тукк месил мокрый снег, который через некоторое время стал превращался в грязь. С густо покрытых иголками веток, стоило только их задеть, капала вода. В лужах под елками растворялись комки мокрого снега. Лесовик никогда не видел столь стремительной оттепели. Он моментально намок да к тому же вспотел, от непривычных ощущений все тело кололось и чесалось. Свет впереди, казалось, поменял свою привычную яркость. Отражаясь от снега, он, обычно, ослеплял и резал глаза, но теперь стал каким-то мягким, щадящим взор, а цвет поменялся с белого на желтоватый. Лесовик упрямо двигался на этот свет.

Становилось все жарче. Страх миновал. Окончательно осмелев Кха-Тукк шагал все бойчее и бойчее, пока наконец, стена деревьев не разомкнулась и он не увидел зрелище, от которого в очередной раз перебило дыхание.

Впереди раскинулась большая лесная прогалина, сплошь покрытая травой светло зеленого цвета. Размером она была несколько сотен саженей в ширину и примерно столько же в длину. Она была усыпана невысокими буграми, отчего казалась неровной, а правая сторона ее, и вовсе, переходила в невысокий холм который упирался в стену из неизвестных лесовику деревьев. Высоченные деревья эти, ветвями стремились к небу; столб голый аж на три метра от земли, словно растение не желало, чтобы его листву объедали лесные звери. Кха-Тукк сроду таких не видел.

Прямо перед холмом приютился образованный, видимо, стекающей с пригорка дождевой водой небольшой прудик.

Большая часть пруда была обрамлена диковинным растением с длинным зеленым стволом, вдоль которого лесенкой росли узкие острые лепестки, а на самой верхушке — необычный, продолговатый, коричневый цветок. Поверхность воды усыпана мелкими зелеными кругляшками, местами их россыпь была настолько частой, что воды и не видно вовсе.

Лесовик рассматривал эту красоту, не смея даже пошевелиться. Его эмоциональная аура превратилась во что-то уж совсем невразумительное. Потребовалось некоторое количество времени, прежде чем он вытряхнул из головы туман недоумения и начал мыслить логически. Точнее попытался так мыслить, ибо ничего путного на ум не приходило. Он решительно не понимал, что происходит и как такое возможно.

Для начала надо изучить все подробнее, решил он, робко засеменив к центру поляны. Трава шелестела под ногами, его приятно удивила ее мягкость, хотя порой она и кололась.

Кха-Тукк очень скоро обратил внимание на то, что зеленый, далеко не единственный цвет на этом лугу. И тут и там виднелись всевозможные цветы: с желтым центром и с белыми лепестками, с желтым центром и с синими лепестками, фиолетовые корзинки, темно-зеленые луковицы с розовым хохолком. Порой встречались и вовсе без лепестков, например, стебельки с гроздьями красных семян, и даже причудливые мохнатые цветки. Все это временами подразнивал тихий ветерок, навевая лесовику необычайно сладкий и вкусный аромат.

В траве полно насекомых, они стрекотали отовсюду: то выпрыгивали прямо из-под ног на приличную высоту, то с жужжанием пролетали мимо, то копошились в чашечках цветов. Поляна была словно живая.

Возле пруда повеяло приятной свежестью, тут лесовик обнаружил первое, не считая насекомых, живое существо. Наполовину в воде, наполовину в размытой земле сидела огромная, толстобрюхая жаба. Размером жаба была, чуть ли не с половину роста лесовика, она важно раздувала горло и внимательно наблюдала за действиями пришельца. Вскоре обнаружилось, что и она далеко не одинока в этой мутной воде, только остальные лягушки значительно уступали в размерах, а потому и незаметны.

От греха Кха-Тукк решил не подходить близко к жабе и продолжил изучать это магическое место.

На поверку поляна оказалось не такой уж и большой, как лесовику почудилось вначале. Очень быстро он дошел от одного края к другому, затем опять к другому и окончательно убедился, что источником тепла, похоже, и была сама поляна. За каймой обрамляющих ее деревьев вновь нарастал холод и постепенно превращался в привычный мороз с хрустящим под ногами снегом.

Следовало признаться, Кха-Тукк очень быстро привык к неестественному теплу. Раздражающая его чесотка прекратилась. Ему уже не казалось, что его что-то окутывает, а в те моменты, когда лесовик вновь ступал на снег, все тело словно передергивало, и он ловил себя на мысли, что ему хотелось вернуться обратно. В тепло!

После того как место было изучено, лесовик на какое-то время замешкался. Он попросту не знал, что ему теперь делать. Безусловно, находка была потрясающей, лучшего укрытия для клана в эти морозы, просто не придумать. К тому же тут очень красиво, и по-настоящему уютно. И больше всего Кха-Тукка радовало, что это именно он первым обнаружил такое замечательное место. Ведь никого кроме жабы тут нет, а значит и не было, иначе какой дурак стал бы отсюда уходить. На него нахлынула гордость за свою находку, хотя никто ее еще и не видел, да и происхождение ее было далеко не ясным.

"Точно!" Вдруг воскликнул лесовик. Садовая башка; бегая туда-сюда по поляне, он совсем забыл, что необычное место может таить в себе потенциальную угрозу.

Мысли об опасности заставили мозг работать в нужном направлении: лесовик точно определился со своими дальнейшими действиями. Рассчитав в какой стороне находится стоянка зеленого клана, он быстро зашагал домой, при этом, даже не прихватив корзинку с ягодами.

[Zharkoff]

Через некоторое время на дивной поляне находилось уже три лесовика и два белых единорога. Помимо Кха-Тукка поглядеть на новоявленное чудо природы пожаловали атаман зеленого клана — Серый Лист, и главный шаман племени — Карута. Понято: оба на своих единорогах. Благородные животные, к слову, особо не удивились и по сторонам не глазели, а только с радостью жевали свежую траву — весьма редкое для них лакомство, взамен уже пресытившейся колючки.

— Интересно — Карута сновал из стороны в сторону, заглядывая, буквально, за каждый колосок. Его эмоциональная аура так и светилась любопытством. — Очень интересно.

— Скажет ли кто-нибудь, что белый тигр некрасив? — Философски вопрошал в это время Серый Лист, глядя куда-то в сторону высоких деревьев. Впрочем, отклика он не ждал, поэтому ответил сам себе: — Нет! Он очень красив, он грациозен, его внушительная сила и мускулистое тело завораживают взгляд.

Кха-Тукк и Карута одновременно обернулись к своему атаману, с любопытством внушая его словам и ожидая услышать суть начатой им мудрости.

— Но хочет ли кто-нибудь оказаться рядом с этим животным, когда он голоден? Или кто-то из нас не побоится просто погладить его?

Серый лист перевел взгляд на сородичей.

— Не ошибусь, сказав, что нет среди нас таких смельчаков.

— Но предводитель… — начал было спорить маг лесовиков.

— Да, эта местность красива, тепла и уютна, — перебил его главный лесовик — но значит ли это, что в какой-то момент, она не уничтожит нас, словно тигр, который безжалостно рвет свои жертвы.

Лесовики молчали. Кха-Тукка расстроили слова Серого Листа — похоже, решение будет принято в пользу оставить клан на прежнем месте. Они провели здесь уже достаточно долгое время, чтобы атаман мог делать выводы. Карута, без сомнения, так же понял это, отчего расстроился не меньше.

— Серый Лист — начал он — Твои слова, безусловно, мудры, но я решительно не вижу в этой местности какой либо угрозы для нашего клана. Сколько бы я не напрягал силы, — он продолжил — я не в состоянии ощутить здесь присутствия магии. Уверен, место создано самой природой. Возможно, где-то под землей мощный источник энергии, согревающий эту чудную долину.

Аура скепсиса покрыла атамана.

— Разве подобные источники хоть сколько-нибудь безопаснее магии? — Ухмылка подмешалась в однотонность скепсиса — Наоборот, если это подземные пожары, нам следует бежать отсюда немедленно.

— Тогда где дым?

— Довольно странно Карута, — задумчиво молвил атаман — ты вопрошаешь меня о том, что сам и предложил.

— Но я не имел в виду, обязательно, горение торфа — на ауре мага засиял оттенок раздражения.

— Тогда что же?

С некоторой заминкой, шаман начал фантазировать на тему чудодейственного источника тепла. Не смея вмешиваться в споры старших, Кха-Тукк молча слушал истории о гейзерах, вулканах и лаве. Душа молодого лесовика продержалась не долго, исполненный любопытством он схватил с земли сухую палку. Затем, вырвав клок травы, зачерпнул концом палки горсть рыхлой земли. Откинул в сторону, зачерпнул еще. Так несколько раз и непонятно, насколько большую яму удалось бы вырыть таким способом, но его деяния были прерваны странным событием: земля под ногами затряслась, а камешки сухой земли слабо подпрыгнули. Через некоторое время подземный удар повторился.

Лесовик поднялся, и осторожно отошел от ямки. Все трое стали ошарашено озираться, цвета их эмоциональной ауры стали на удивление идентичными — означающими испуг.

Толчки повторялись с некоторой периодичностью. Постепенно усиливаясь, к ним прибавились звуки громко трескающихся веток. Вскоре зеленые определили откуда шел звук.

Одним шагом вминая почву на сантиметр в глубину; отгибая толстенные стволы деревьев, словно веточки лозы; зыркая вокруг своими красными и крошечными, по сравнению с остальным телом, глазенками, на поляну ввалился синий тролль. Метра четыре высотой — огромный и толстый, с короткими руками и ногами в обхвате как те деревья, что он гнул.

Лесовики в ужасе застыли, боясь вздохнуть. Чуть дыша, они ждали, что же дальше будет делать синее чудовище. В отличии от своих хозяев, единороги испуга не проявили, они застыли в боевой стойке: чуть опустив голову, направив на врага свое оружие — спиральный рог.

Тролль, тихо рыча — рык этот был явно мирным — оглядел местность. Задержал ненадолго безразличный взгляд на лесовиках и единорогах, после чего, неожиданно для всех, плюхнулся на задницу. Плюх этот можно было сравнить с падением глыбы во время обвала, но ничего не поделать — ноги у троллей слишком короткие, чтобы садиться более изящно.

Лесовики не двигались, в любой момент ожидая неприятностей, но тролль продолжал сидеть, вращая головой и слегка покачивая своей необъятной тушей. Похоже, он просто присел отдохнуть.

Едва троица вздохнула спокойно, раздался новый шум, и из рядов стройных деревьев окружающих поляну, примерно из того же места откуда появилась синяя громадина, вырывая клочья земли копытами, выскочили трое оленей. Две важенки, одна с маленьким олененком. Едва завидев тролля, они пугливо отскочили сторону, где наткнулись уже на единорогов и вновь отскочили. Метаться стая прекратила возле пруда. Они остановились, опасливо поглядывая на окружающих, ноги подрагивали. В любой момент боязливые животные готовы были удрать в лес.

Ошарашенные увиденным, лесовики некоторое время молчали. Первые слова проронил Карута.

— Вот видишь Серый Лист — сказал он, при этом его аура означала взбудораженность, возбуждение — даже животные стремятся сюда — к теплу. И не боятся; а уж коли животные не в страхе, стало быть место безопасное. Животные всегда чуют беду, и не сунулись бы на поляну никогда, если б чего не так было.

Атаман был серьезен.

— Сложно спорить с твоими речами — признал он — но кроме слов есть еще и чувства, ощущения, интуиция. И они кричат мне — место это не подходит для клана. Пришел тролль, пришел олень, кто скажет мне, что не придет человек?

— Поэтому и надо действовать быстрее — не унимался шаман — быстро переведем народ, расставим магические ловушки, посты со стрелками и единорогами.

— Как загнанный зверь попадает в итоге в тупик, так и мысли твои торопятся и могут довести до беды — строго отвечал ему атаман — разве ты не понимаешь насколько сложно защитить открытую со всех сторон местность.

Опять старшие начали спорить. Под их монотонное бурчание, Кха-Тукк попытался покапать еще, но результатов это не приносило, а потому быстро наскучило. Он зевнул, отбросил палку, и переключил свое внимание на то как смешно олененок пьет воду из пруда. Это было куда интереснее сложных разговоров, хотя от них зависела судьба найденного им места.

Разногласия атамана и шамана разрешились совершено неожиданно.

— Скажите мне на милость, что все это значит? — раздался громкий женский голос.

Троица посмотрела в сторону говорившей и ауры всех троих засияли каждая по-особенному. Карута мысленно смеялся, Кха-Тукк обрадовался как дитя. Что до Серого Листа, то можно смело говорить: если б от природы не был он весь зеленным, то непременно стал бы таковым.

Голос принадлежал Талите — у людей ее назвали бы супругой атамана, но у лесовиков жен называли "спутницами". Негласно она считалась вторым по важности представителем клана, хотя формально вторым являлся старейшина Хаббуру, который, к слову, робко мялся у нее за спиной в этот момент. Вместе с ними прибыли еще несколько лесовиков и единорогов.

— Талита, что ты… нет, что вы, здесь делаете? — ошарашено вопрошал атаман.

— Лучше ты объясни мне что делаешь? — супруга пылала возмущением — Пока клан мерзнет на лютом холоде, они тут пригрелись...

— Вы зря пришли сюда, мы уже собирались уходить — говоря, он ошарашено наблюдал, как из лесу все прибывают и прибывают лесовики зеленого клана.

— Это еще зачем? — не поняла атаманша — здесь же прекрас… — и тут же осеклась, воскликнув — Силы астрала, это же тролль!

— Спокойно! — осадил ее Карута, но та уже успела достать трубку-плевалку — Он, похоже, мирный. Пришел, как и мы — из любопытства.

Тролль только рыкнул в ответ, после чего аккуратно, совсем не как огромный страшный монстр, двумя пальцами-подушками сорвал клок травы. Поглядел на него с интересом, поместил в рот и стал жевать.

Атаманша с недоверием поглазела на данный процесс, но все же успокоилась и поместила палку обратно за ремешок.

— Так зачем же уходить — вернулась она к прежней теме — что не устраивает?

— Талита — строго сказал Серый Лист — решения пока еще принимаю я. А пока, пусть Хаббуру объяснит мне, почему привел вас сюда. Ведь именно его я оставлял главным.

Старичок Хаббуру скромно спрятался за спины других лесовиков.

— Я пытался… — мямлил он, источая ауру страшного стыда — но вы же знаете вашу...

В это время, шурша листьями, из лесу вышли еще с десятка полтора лесовиков и четверо единорогов, на одном из которых восседал Бриссен. Остальные единороги везли на себе по две большие плетеные корзины, сцепленные между собой веревкой, перекинутой через спину животного. Из корзин торчали смешные физиономии самых маленьких представителей клана, пятнадцать мальчиков и двадцать три девочки, как только поместились? Едва погонщики остановили единорогов, как шпана, весело гогоча, нетерпеливо повыскакивала на поляну. Они теснились и брыкались, то и дело задевая друг друга.

— Хаббууурууу!!! — отчаянно заголосил Серый Лист, глядя, как детишки неуловимо разбегаются по зеленой поляне. Старейшина совсем съежился. — Как ты мог так оплошать? — аура атамана источала бессильное отчаяние.

— Зачем ты его ругаешь — искренне не понимала Талита — ведь это же лучшее место на земле! — восторгалась она, а Карута незаметно подмигнул Хаббуру; жест, перенятый у людей, мол, молодчина. Причем сделал это третьим глазом.

Кха-Тукк готов был просто распрыгаться от счастья — похоже, весь клан прибыл. А сие значило, что клан переедет сюда. С большой долей вероятности. Хотя бы на время. И новую стоянку открыл, не кто-нибудь, а он. От этой мысли его захлестнуло чувство собственного достоинства.

Атаманша, Бриссен, Хаббуру и остальные вновь прибывшие лесовики, разинув рты, расхаживали по чудному месту. Они, как и Кха-Тукку, быстро оценили чувство тепла и уюта царившие в долине. Хотелось вместе с детьми разбежаться по округе, плюхнуться в пруд, понежиться на мягкой траве. Залезть на невиданное доселе дерево, покачаться на его ветвях.

Лето; настоящее лето — крайне редкое на Ингосе явление, будоражащее разум, сердце, душу. Вот оно! Как на блюдечке. Всех интересовал только один вопрос: как же такое возможно?

Народу прибавилось, начались суды-пересуды. Поднялся галдешь. В шуме, никто даже не обратил внимание как на поляне появилось еще три персонажа. Очень тихо, как и свойственно кошачьим, к пруду подкрались три белых тигра. Двое малышей-лесовиков, весело бултыхающихся в мутной воде, в ужасе нырнули на глубину, так, чтобы даже макушки скрылись под поверхностью пруда. Олени в панике метнулись в кусты на отдалении. Непонятно, что свело кошек вместе, но напившись воды, они, сунув свои красные, влажные носы в траву, начали активно что-то вынюхивать. Постоянно фыркали от пыльцы, но упрямо делали свое дело. Действия их были на удивления слаженны, что в целом разительно отличалось от нормального поведения благородных животных.

Но вскоре даже столь удивительное явление нашло свое объяснение. Среди прочих трав и цветов рос на поляне куст, длиною с вершок, с резными листьями у корневища и белыми цветами, ютившимися в клубочки. Тигры набросились на него, как на жертву с голода. Они с жадностью жевали растение, обтирали об него клыкастые морды. Видно было — удовольствие получают огромное. Один даже повалился на спину, и катался будто котенок.

Ни одно растение, да что там растение — магия друида — так не привлечет тигра, как валериана. Что уж в ней так будоражило хищников, не ясно. Да только любили они его безмерно.

Двое мелких лесовиков, вынырнув и стряхнув с себя зеленую траву, наблюдали за тиграми. Глаза при этом у них были шире чем у огромной жабы, которая уже давно скрылась где-то на глубине водоема, не выдержав суматохи.

Суматоха — иначе и не скажешь. Кха-Тукк с удовольствием подумал, что в другом месте такое было бы невозможно. Он дернул Бриссена за штанину, призывая его наклониться.

— Что тебе Кха-Тукк? — ласково спросил рыцарь.

— Бриссен, а ты знаешь, кто первым здесь побывал?

Человек не мог видеть ауры, но давно общаясь с этим народцем, примерно представлял себе, что тот сейчас чувствует.

— Конечно, знаю. — Улыбаясь, он погладил его по высокому лбу — Ты! Весь клан об этом знает. Только послушай — Кха-Тукк настоящий герой, все об этом судачат.

Бриссен конечно преувеличивал, но молодой лесовик все равно засветился от удовольствия и гордости. Пустись он сейчас в воспоминания, вряд ли он припомнил бы хоть один случай, когда он был также счастлив. Он, высоко подняв голову и закинув руки за спину, стал медленно обходить поляну.

В это время Серый Лист, устав спорить с остальными, махнув рукой, разрешил клану остаться на ночь. В качестве эксперимента. Вместе с Карутой они пустились руководить расстановкой магических ловушек, прикидывали сторожевые места. Лесовики шныряли, туда-сюда слушая их приказы.

С помощью единорогов попытались согнать тигров с поляны — но бесполезно. Грациозно уворачиваясь от магических лучей, они яростно рычали и, выпустив когти, пытались нанести ответный удар. Лесовики быстро плюнули на это дело. Все равно тигры никого не трогали. Едва оставив их в покое, те мирно улеглись рядом с излюбленной валерианой. Вскоре с опаской проходя мимо них Кха-Тукк услышал тихое мурчание.

Большой синий тролль по-прежнему не проявлял агрессии. Молодой лесовик никогда не думал, что у синих троллей такие забавные причуды. Он довольно долго жевал траву, а перестав начал мять пальцы своих коротеньких ног пальцами коротеньких рук. Хотя может он и не разминал их вовсе, а пересчитывал. Ведь рыло у него при этом было настолько сосредоточено, словно он решал сложную задачу: как построить дом или перебраться через широкую реку.

Как известно день не может длиться вечно, каков бы он ни был: прекрасным, интересным, волшебным. Солнце, как его не крути, должно скрыться за горизонт. Сегодня оно пряталось медленно, с неохотой, постепенно заставляя небо становиться темнее, менять окрас. Ярко розовая полоса нависла над вершинами сосен; деревья потеряли былую краску, между ними заиграли солнечные блики. Растения покрылись каплями расы, засверкали золотом. Долину окутывала вечерняя прохлада. Хотя еще вчера, эта температура показалась бы лесовику жарой, но сейчас — это прохлада. Приятный свежий ветерок хотелось вдыхать глубоко, во всю грудь. Надышаться таким воздухом, казалось, невозможно.

От большого количества впечатлений народ стало клонить в сон. Пока совсем не стемнело, лесовики спешили соорудить на траве лежбища из веток. В первую очередь укладывали детей, хотя сделать это было не просто.

Посты были расставлены с четырех сторон, на каждом из них необходимо было разжечь костер. Зеленные спешно искали дрова, на целую ночь требовалось немало веток. Вскоре поляну обрамляли языками пламени, высокие костры.

Животные, как это ни странно, огня не испугались, они упорно не хотели уходить с теплого местечка. Синий тролль по-прежнему не менял позу, так и уснул, закрыв свои мелкие глазки, опустив голову и сложив лапы на пузе. С клыков капала слюна, а из-за рта разносился громких храп. Тигры пьяные, развалились на траве, только изредка подергивали лапой. Опустившись на колени, спали олени. Первый день на новом месте подходил к концу.

Звезды все ярче проглядывались сквозь мрачный небосвод, костры светили все дальше; вокруг заиграли тени. Дневные насекомые стихли, но словно сменив караул, застрекотали другие. Все птицы смолки, кроме одной, которая не пела — нет, издавала короткую трель, интервалами с точностью по которой можно было мерить время.

Но даже трель эта была сладка уху, она успокаивала своей методичностью, на Кха-Тукка наваливался сон. Глаза слипались, он прилег прямо на сырую траву, рядом с лежащим на спине Бриссеном. Слушая утихающие разговоры своих соплеменников, он подумал о завтрашнем дне. Неужели они останутся здесь навсегда, ведь это самое лучшее место на суровом Ингосе. И это он его нашел — лесовик не уставал наслаждаться этой мыслью. Не испугался, забрался в такую даль, а с ним притом даже единорога не было. Кха-Тукк, улыбаясь, уснул.

Едва последний луч солнца погас, голоса вокруг стихли, лишь только ветер завывал, раздувая сторожевые костры. Звезды сошлись в привычном узоре. Над лесом нависла почти полная луна.

Все вокруг, весь этот день вызывал какой-то счастливый трепет, но сладкие сны так и не посетили молодого лесовика. Показалось, даже что и он вовсе не спал. Будто просто перевернулся на другой бок.

Кха-Тукк не сразу понял, что произошло. Разгребая руками снег, он поднялся. Кожу покрывал привычный до боли мороз, на тело падал мелкий и острый как стекло снег. Было еще темно, костры погасли, только лунный свет освещал округу. В дурмане сна лесовик огляделся, и, содрогнувшись, толи от холода, толи от обиды, понял, что чудесная долина исчезла. Ни цветов, ни пышных кустов, ни пруда с жабой. Ни диковинных высоченных деревьев. Обычная, до слез надоевшая белая картина зимнего леса Ингоса.

Остальные тоже проснулись. Ругаясь и чертыхаясь, клан, суетливо засобирался на прежнее место стоянки. Опасаясь непредвиденных последствий, Серый Лист даже утра решил не дожидаться. Все усаживались на единорогов, стремительно двигали в сторону прежнего дома. Так и не поняв, что же произошло на самом деле и что они видели.

Повалившись сначала на бок, поднялся и тролль. Тигры и олени ушли, похоже, еще раньше. Тролль медленно зашагал восвояси, под его топот местность пустела.

Все уходили, кроме, одного молодого и настырного лесовика. Он ни как не хотел поверить в то, что сказка закончилась. Слишком быстро и неожиданно она оборвалась. Кха-Тукк поднял голову, снег валил мелкой россыпью, словно крошилась сама луна или звезды.

"Как же так?" — негодовал он — "Наверное, это потому, что наступила ночь. Утром все вернется, я уверен"

Лесовик твердо решил, что дождется рассвета.

Вскоре клан скрылся из видимости, их следы засыпало новым снегом. Все вокруг окутала тишина, так же как и утром, когда Кха-Тукк увидел расцветающий куст единорожьей колючки. Он стоял, храня в сердце последнюю надежду: с восходом солнца чудо вновь явится. Обязательно! Лесовик продрог, для согрева приходилось подпрыгивать на месте. Но он терпеливо ждал, и наконец, звезды начали пропадать, где-то вдали полыхнули огни могучего светила.

[Zharkoff]

Яркий луч солнца проник сквозь незакрытые жалюзи и упал прямо на лицо Сергею. Он заморгал, попытался отмахнуться от солнечного зайчика, как от назойливой мухи, но, сквозь дрему поняв, с чем на самом деле борется, просто прикрыл лицо затекшей рукой. И тут же вскочил, будто его ошпарили.

— Который час? — Задал он сам себе вопрос и принялся искать часы. Нашел их в привычном для себя месте. Правом нижнем углу экрана монитора. На компе выполнялись необходимые для работы процессы, поэтому экран не погас за столь длительное время бездействия.

Половина восьмого. Сергей не заметил когда уснул, но было примерно шесть ночи. Да уж! В девять начнется новая смена, а у него только-только закончилась предыдущая. Дамой идти уже не имело смысла, спать тоже не хотелось. Конечно, через несколько часов организм начнет отключаться, но на данный момент сон, как назло, улетучился.

Что ж, тогда имеет смысл проверить то, над чем он трудился всю ночь. В целом ничего страшного, вполне себе рядовая ошибка в коде программы, и вряд ли бы Сергей остался исправлять ее ночью, если бы не презентация игры уже через неделю.

Еще вчера уходя вечером с работы, он обнаружил интересный баг, именно так программисты называли ошибки кода. На текстуре острова Ингос, который по сценарию был снежным, а посему белого цвета, вдруг появилось зеленое пятно. Программист не сразу понял, что это было не вовсе пятно, а текстура с другого острова — Гипат, который художники нарисовали зеленым, с природой похожей на российскую.

Подумав, что решить данную задачку ему раз плюнуть, Сергей скинул, одетую уже было куртку, и уселся за рабочее место.

Он ошибся, баг затаился где-то глубоко, прошел час, другой, третий; он проверил код компилятором уже несколько раз, но так и не мог понять: каким образом часть локации Гипата оказалась на Ингосе.

Более того, дальнейшие события смутили его еще больше — на зеленый клочок начали стекаться игровые персонажи. К ночи, на глючную текстуру переместился весь зеленый клан лесовиков, тигры, олени, он не помнил точно, но похоже даже тролль там оказался.

Сергей вообще не понимал что происходит, но скорая презентация заставила его разбираться дальше. Глаза слипались, пальцы били мимо клавиш, но все же, часам к шести утра, парень понял, в чем было дело. Как это часто бывает у программистов — в пустячке, мелочи, на которую очень сложно обратить внимание.

Несколько щелчков пальцами, финальный удар по клавише «Enter» и «вуаля» — Кусок Гипата исчез, а на законное место встала белесая текстура Ингоса.

Сергей удовлетворенно хмыкнул, после чего незамедлительно лег головою на стол и уснул.

«Итак» — шептал он, про себя, уже проснувшись — «Проверяем»

Все на месте! Там где и должно быть, вот только одно смущает — в центре давшей сбой локации, стоял маленький зеленый лесовик. Сначала он просто стоял, не двигался, но вдруг посмотрел наверх, получается, прямо на программиста. Сергей вздрогнул. Ему толи спросонья, толи из-за богатой фантазии показалось, будто лесовик живой. Бывает, программы ведут себя как-то необычно, словно разумные. Сергей с интересом ожидал, как же дальше поведет себя персонаж.

Всякое бывает, но вскоре лесовик опустил голову, престал ждать и отправился куда-то в сторону. Он шагал медленно, оставляя за собой следы, которые вскоре заметала программа-снег. Пока, наконец, вовсе не скрылся где-то за краем экрана

[Skorioni]

классный рассказ, 5+

[Kane003]

Не страдай х*рней ,Это форум Аллодов а не "школьников-самоделок"

[UberSoldate]

Не страдай х*рней ,Это форум Аллодов а не "школьников-самоделок"

Каждый отдыхает по своему.

[TilLight]

А мне понравилось.
Да ,несколько наивно, немного сумбурно, но почему бы и нет?
Это не однотипный экшен, не набившая оскомину фэнтэзи в стиле Толкиена,не сухое перечисление действий ,якобы сплетенных в паутину жутко интересных событий по мнению сочинявшего,-здесь есть подтекст ввиде душевных эмоций самого автора. Читаешь и убеждаешься насколько от души это все сочинялось,насколько прочувствовано всеми клеточками организма каждое слово.
Автор ,действительно,оторвал рассказ от сердца. Пусть это несерьезная литература,а баловство пера,но что-то, определенно, в нем трогает.
Спасибо.

[Rakuta]

Очень хороший рассказ, глубокий и яркий)
Природа сразу представляется вживую)

{офф}: есть небольшие проблемы с орфографией, но их приятно мало, да и почти не чувствуются они в таком красочном произведении)

Будем надеяться, что рассказ не последний)

[Zharkoff]

Благодарю за хорошие оценки. Было приятно читать, и даже kane003 меня не расстроил, насколько я понял, он всем такое пишет)

Будем надеяться, что рассказ не последний)

Не буду зарекаться, но, скорее всего, к форме рассказа я более не прибегну. В дальнейшем я бы хотел продолжить повесть о которой упоминал в первом посте. Надеюсь, что она кому-нибудь да понравиться.)

есть небольшие проблемы с орфографией

Насчет ошибок вы совершенно правы. Но, к сожалению, мой нынешний уровень знания правил русского языка, в особенности пунктуации, весьма низок. Я учу матчасть; открыл старые добрые учебники РЯ и КР) Но все равно с этим пока туго. Рассчитываю на понимание, исправлюсь)

Ну и еще раз спасибо.

[Zharkoff]

Даже года не прошло, а у меня ощущение будто я писал этот рассказ в далеком детстве... собственно, он и получился немного детским, наивным, но в целом не дурным, хм...
С вашего позволения, я подниму тему.